Неточные совпадения
Анна Андреевна. Где ж, где ж они? Ах, боже мой!.. (Отворяя
дверь.)Муж! Антоша! Антон! (Говорит скоро.)А все ты, а всё за тобой. И пошла копаться: «Я булавочку, я косынку». (
Подбегает к окну и кричит.)Антон, куда, куда? Что, приехал? ревизор? с усами! с какими усами?
— Что с вами? Вы нездоровы? — сказал он по-французски, подходя
к ней. Он хотел
подбежать к ней; но, вспомнив, что могли быть посторонние, оглянулся на балконную
дверь и покраснел, как он всякий раз краснел, чувствуя, что должен бояться и оглядываться.
Лошадь осторожно вошла в открытые
двери большого сарая, — там, в сумраке, кто-то взял ее за повод, а Захарий,
подбежав по прыгающим доскам пола
к задней стенке сарая, открыл в ней
дверь, тихо позвал...
В третьей камере слышались крики и возня. Смотритель застучал и закричал: «смирно»! Когда
дверь отворили, опять все вытянулись у нар, кроме нескольких больных и двоих дерущихся, которые с изуродованными злобой лицами вцепились друг в друга, один за волосы, другой за бороду. Они только тогда пустили друг друга, когда надзиратель
подбежал к ним. У одного был в кровь разбит нос, и текли сопли, слюни и кровь, которые он утирал рукавом кафтана; другой обирал вырванные из бороды волосы.
Старик поднялся со своего кресла, на цыпочках
подбежал притворить
двери кабинета, еще раз огляделся кругом и, наклонившись
к самому уху Привалова, шепотом говорил...
И если она придет, то ты
к дверям подбеги и постучи мне в
дверь аль в окно из саду рукой два первые раза потише, этак: раз-два, а потом сейчас три раза поскорее: тук-тук-тук.
Чертопханов взобрался было на крыльцо, но круто повернул на каблуках и,
подбежав к жиду, крепко стиснул ему руку. Тот наклонился и губы уже протянул, но Чертопханов отскочил назад и, промолвив вполголоса: «Никому не сказывай!» — исчез за
дверью.
Она не помнит, она помнит только, что
подбежала к нему, поцеловала его, но как они перешли через комнату, она не помнит, и он не помнит; они только помнят, когда они уже обходили мимо кресел, около стола, а как они отошли от
двери…
Тот бережно положил его в боковой карман — и, еще раз повторив: «Через час!» — направился было
к дверям; но круто повернул назад,
подбежал к Санину, схватил его руку — и, притиснув ее
к своему жабо, подняв глаза
к небу, воскликнул...
Подстрекаемая предчувствием, Катрин остановила лошадь, соскочила с кабриолета и торопливо распахнула
дверь овина, в которую быстро кинулась собака и,
подбегая к дальнему углу, радостно завизжала.
Егор Егорыч, ожидая возвращения своего камердинера, был как на иголках; он то усаживался плотно на своем кресле, то вскакивал и
подбегал к окну, из которого можно было видеть, когда подъедет Антип Ильич. Прошло таким образом около часу. Но вот входная
дверь нумера скрипнула. Понятно, что это прибыл Антип Ильич; но он еще довольно долго снимал с себя шубу, обтирал свои намерзшие бакенбарды и сморкался. Егора Егорыча даже подергивало от нетерпения. Наконец камердинер предстал перед ним.
Подбежал Максим, тоже пьяный, и вдвоем они потащили меня по палубе
к своей каюте, мимо спящих пассажиров. Но у
дверей каюты стоял Смурый, в
двери, держась за косяки, — Яков Иваныч, а девица колотила его по спине кулаками и пьяным голосом кричала...
Перевоз через реку Белую на дрянном пароме, задержавший путешественников с лишком час, подъем на крутую гору, также очень медленный, — всё это вместе взволновало нервы Софьи Николавны, раздражило ее нетерпеливую природу, и она, приехав, наконец, домой с лихорадочным волнением
подбежала к спальне своего отца и тихо отворила
дверь…
— Он запер
дверь. Произошла сцена, которую я постараюсь забыть. Я не испугалась, но была так зла, что сама могла бы убить его, если бы у меня было оружие. Он обхватил меня и, кажется, пытался поцеловать. Когда я вырвалась и
подбежала к окну, я увидела, как могу избавиться от него. Под окном проходила лестница, и я спрыгнула на площадку. Как хорошо, что вы тоже пришли туда!
Но едва лишь
дверь за ней закрылась, как всякое выражение важности и строгости мгновенно исчезло с лица Капитолины Марковны: она встала, на цыпочках
подбежала к Литвинову и, вся сгорбившись и стараясь заглянутъ ему в глаза, заговорила трепетным, слезливым шепотом.
Лунёв встал в открытой
двери; сквозь тучу пыли и табачного дыма он видел Якова за буфетом. Гладко причёсанный, в куцем сюртуке с короткими рукавами, Яков суетился, насыпая в чайники чай, отсчитывал куски сахару, наливал водку, шумно двигал ящиком конторки. Половые
подбегали к нему и кричали, бросая на буфет марки...
Стоять в продолжение четырех-пяти часов около
двери, следить за тем, чтобы не было пустых стаканов, переменять пепельницы,
подбегать к столу, чтобы поднять оброненный мелок или карту, а главное, стоять, ждать, быть внимательным и не сметь ни говорить, ни кашлять, ни улыбаться, это, уверяю вас, тяжелее самого тяжелого крестьянского труда.
Среди толпы вьюном вился Яков Зарубин, вот он
подбежал к Мельникову и, дёргая его за рукав, начал что-то говорить, кивая головой на вагон. Климков быстро оглянулся на человека в шапке, тот уже встал и шёл
к двери, высоко подняв голову и нахмурив брови. Евсей шагнул за ним, но на площадку вагона вскочил Мельников, он загородил
дверь, втиснув в неё своё большое тело, и зарычал...
Услыхавшая шум няня стояла в
дверях. Я всё стоял, ожидая и не веря. Но тут из-под ее корсета хлынула кровь. Тут только я понял, что поправить нельзя, и тотчас же решил, что и не нужно, что я этого самого и хочу, и это самое и должен был сделать. Я подождал, пока она упала, и няня с криком: «батюшки!»
подбежала к ней, и тогда только бросил кинжал прочь и пошел из комнаты.
Сани остановились около большого странного дома, похожего на опрокинутый супник. Длинный подъезд этого дома с тремя стеклянными
дверями был освещен дюжиной ярких фонарей.
Двери со звоном отворялись и, как рты, глотали людей, которые сновали у подъезда. Людей было много, часто
к подъезду
подбегали и лошади, но собак не было видно.
Через несколько времени мать вернулась ко мне. Я слышал, как она рысцой и непривычным ходом
подбегала к нашему деннику по коридору. Ей отворили
дверь, я не узнал ее, как она помолодела и похорошела. Она обнюхала меня, фыркнула и начала гоготать. По всему выражению ее я видел, что она меня не любила. Она рассказывала мне про красоту Доброго и про свою любовь
к нему. Свидания эти продолжались, и между мною и матерью отношения становились холоднее и холоднее.
Тут в темных стеклах фельдшерского домика показались лица, прилипли
к ним, хлопнула
дверь, и вот я увидел, как заковылял по траве ко мне человек в рваненьком пальтишке и сапожишках. Он почтительно и торопливо снял картуз,
подбежав на два шага ко мне, почему-то улыбнулся стыдливо и хриплым голоском приветствовал меня...
— Ах, черт! — ахнул Коротков, потоптался и побежал вправо и через пять минут опять был там же. № 40. Рванув
дверь, Коротков вбежал в зал и убедился, что тот опустел. Лишь машинка безмолвно улыбалась белыми зубами на столе. Коротков
подбежал к колоннаде и тут увидал хозяина. Тот стоял на пьедестале уже без улыбки, с обиженным лицом.
Каркунов (у
двери). Жена, Вера Филипповна, выходи! Нейдет, церемонится… Пожалуйте сюда, честью вас просим. Эх, баба-то заломалась, заупрямилась… Видно, пойти самому, покланяться ей хорошенько! (Уходит, слышен его хохот; показывается из
двери.) Тсс… тише!.. Нашел, нашел, находку нашел. Ни с кем не поделюсь! Чур, одному! (Уходит и быстро возвращается, таща за руку Ольгу.) Вот она, вот она, жена-то! (Вглядывается, потом
подбегает к Константину и ударяет его по плечу.) Жена… жена, да не моя, чудак!
Ольга (обнимает Ераста). Ну, прощай, милый, прощай. (Отворяет
дверь в коридор.) Ай! (
Подбегает к Ерасту.) Дяденька там, муж…
Несмотря на то, что все окна были занесены снегом, я чувствовал, что день стал светлее вчерашнего. У
дверей лаяла собака, и, когда, наскоро надев валенки, я впустил ее, она радостно
подбежала к постели и, положив на край холодную морду, глядела на меня с ласковым достоинством, как будто напоминая, что и она разыскивала со мною лошадь, которая теперь ржала на дворе, привязанная в наказание
к столбу…
Кузьма Васильевич сделал ей ручкой, вышел и потянул за собою
дверь. Он слышал, как Колибри тотчас
к ней
подбежала… Ключ звонко щелкнул в замке.
Горькие слезы хлынули из глаз девочки. Она бросилась на пол с громким рыданием, звала маму, няню, Павлика, как будто они могли услышать ее за несколько десятков верст. Разумеется, никто не приходил и никто не откликался на её крики. Тогда Тася вскочила на ноги и,
подбежав к плотно запертой
двери, изо всей силы стала колотить в нее ногами, крича во все горло...
Отворилась
дверь, она выбежала с примочкой на голове, но в застегнутом доверху корсаже,
подбежала к самовару и начала говорить.
Все замахали руками, стали говорить, что они приехали на каток не за тем, чтобы греться, но голова, никого не слушая, отворил
дверь и закивал кому-то согнутым в крючок пальцем.
К нему
подбежали артельщик и пожарный.
Яркий огонь очага уж для них не зажжется: не будет
Их вечеров услаждать хлопотливость хозяйки; не будут
Дети тайком
к дверям подбегать, чтоб подслушать, нейдут ли
С поля отцы, и
к ним на колена тянуться, чтоб первый
Прежде других схватить поцелуй.
«Он умер!» — было первою мыслью Андрея Павловича, но,
подбежав к полулежавшему в кресле Зарудину и схватив его за руку, услыхал учащенное биение пульса. Его друг оказался лишь в глубоком обмороке. Испуганный раздавшимися шагами и напором в
дверь, несчастный поспешил спустить курок, но рука дрогнула, дуло пистолета соскользнуло от виска и пуля, поранив верхние покровы головы и опалив волосы, ударила в угол, в стоявшую статую.
Она быстрыми шагами вошла в
дверь, остановилась на мгновение, как бы в борьбе с самой собой, и
подбежала к матери.
Она
подбежала к отцу, но он, бессильно махая рукой, указывал на
дверь матери.